«Чистота намерений, чистота мотивации»


Аллен Тагер о Тимуре Новикове (и Ханнелоре Фобо об Аллене Тагере)


Некоторые замечания о книге Аллена Тагера «В будущее возьмут не всех»


стр. 1
page 1
стр. 2
page 2
стр. 3
page 3
стр. 4
page 4
фотографии
Евгения Козлова
полный текст
интервью

Моральные притязания Аллена Тагера

 

На самом деле меня во всем этом задевает иное - высокие моральные требования, которые Аллен Тагер предъявляет к другим, в особенности к Тимуру, и приписывает себе, но при этом ими не руководствуется. Эти моральные требования он формулирует на странице 53:

 

«Влад, ты ведь меня знаешь—меня интересует только чистота намерений, чистота мотивации. И только это».

 

Эти требования для него настолько важны, что он повторяет их на странице 158:

 

«А всегда любил нашу “дурную на всю голову” команду за одно качество, которое я в людях очень ценю, - чистоту намерений, чистоту мотива».

 

Если Тагер так ценит чистоту намерений, почему же он не следит за ней в собственных действиях? Возможно, он считает, что если он с энтузиазмом вступается , по его мнению, за несправедливо забытых, то находится выше всех подозрений? Пусть при создании книги он руководствовался самыми лучшими побуждениями, но в многочисленных тенденциозных изменениях текстов и подписей к фотографиям, несогласованных с нами, я, по крайней мере, не вижу никакой «чистоты мотивов». Если Тагер чувствует свою ответственность перед истиной, то не должен по собственному усмотрению вносить изменения в наши материалы, как будто ему известно, что я «на самом деле» хотела сказать или что Евгений «на самом деле» хотел нарисовать, вплоть до изменения цвета глаз на иллюстрации. Если он испытывает уважение к творчеству других, то не должен позволять себе самовольно решать, какие сведения о фотографиях Евгения Козлова важны, а какие нет. Я уверена, что в общении со своими учениками он как хороший педагог проявляет большую добросовестность. Возможно, он считает, что в отличие от детей взрослые утратили интуицию и не способны отличить существенное от несущественного, и поэтому допустимо здесь немного убрать, там немного добавить, пока, наконец, материал не впишется в нужную концепцию.

 

Подобные действия вряд ли способны убедить в чистоте его намерений.

 

Поэтому следующие рассуждения на стр. 235, первые два предложения из которых я уже цитировала, звучат для нас весьма странно:

 

«И критики, и кураторы, и художники заняты достижением собственных целей, миром конкретного и интеллектуального. Поэтому низший конкретный ум всегда становится непроницаемой стеной между ними и смутно ощущаемым идеалом. Их главная проблема – это гордыня ментальной компетенции. В течение всей жизни они охраняют себя заумными формулировками мысли и поэтому редко способны понять истинный смысл происходящего. Надо признать, что их положение очень затруднительно, потому что к расовому, национальному и индивидуальному наваждению они добавляют духовное наваждение, которое усиливает туман и сумятицу в умах».

 

Тот, кто судит о моральном облике других, должен применять свои теоретические взгляды на практике. Однако для этого понадобился бы так называемый «низший конкретный ум», источник законов логики, которые Тагер ценит не слишком высоко:

 

«За редким исключением, российские критики по старинке используют дедукцию, или умозаключение. Что такое дедукция? Да всего лишь использование логических способностей ума. Но, как известно, дедукция—ненадежный метод для достоверного познания. Как следствие этого, им присуща психическая природа реакций на действительность» (стр. 235).

 

Если бы Аллен Тагер следовал законам логики, то сам соблюдал бы то, чего требует от других: добросовестность в обращении с датами и фактами с одной стороны и прозрачность своих поступков с другой. Так он осознал бы, как преследует собственные цели и какие использует для этого средства.

 

Главная проблема Тагера в том, что в преследовании целей он видит эгоизм и использование дурных средств – по его мнению, корень всего зла – во всех, кроме себя. Читателя невольно подмывает воспринимать те суждения, которые Тагер высказывает о других, как суждения о нем самом. Когда он говорит о Тимуре Новикове: «Нужно понимать, что Тимур—неоднозначная фигура. Это гремучая смесь эгоизма и духовного видения», это звучит как суждение о самом себе.

 

Или же следующий комментарий о критиках на странице 236:

 

«Я многих из них знаю лично. Во многих случаях это духовно ориентированные люди, но запутавшиеся в паутине эмоций, желаний, страхов, страстей, честолюбия. Их развитие сдерживают устаревшие ментальные формы обособленности и материализма. Им присущи различные формы идеализма, они легко становятся жертвой высокого желания, но довольно быстро становятся настолько озабоченными реакциями и эмоциями низшего человека, что тут же снова запутываются в сетях изменчивой психической природы».

 

«Делать – это одно, а знать, что делаешь, - другое»

 

Данный текст преследует одну конкретную цель: мне хотелось изучить, как Аллен Тагер использует наши с Евгением Козловым материалы в своей книге. Результаты моего исследования заставляют меня сильно усомниться, что содержание остальных интервью можно принимать на веру. И хотя я не собиралась подтверждать или оспаривать тезисы Аллена Тагера, но его невероятно упрощенное представление о развитии человека вызывает во мне сильнейший протест. Эгоизм приравнивается к чувству разделенности, которое необходимо преодолеть. Кульминацией всего этого является абсурдный упрек на странице 242:

 

«Чувство уникальности – это тонкая причина великой ереси разделенности, и Тимур не сумел этого избежать».

 

Неужели Аллен Тагер считает, что хотя бы один из тех великих художников нового времени, о которых он говорит в теоретической части книги – Леонардо да Винчи, Пауль Клее, Василий Кандинский, Шагал и другие – творил не из сознания своей уникальности? Или он не согласен, что это сознание особо сильно развито как раз у великих художников прошлого и современности, хотя они и знают, что творят не для себя? Сознание своей уникальности и созидание для всего человечества друг другу не противоречат. Не сознание своей уникальности мешает развитию человека как морального существа, ведь как только появляется человеческое самосознание, оно возникает именно как сознание своей уникальности, своей отдельности. Действительно, сознание своей уникальности делает из нас антисоциальных существ, но в то же время из этого сознания развивается способность стать социальным существом: сознание своей уникальности позволяет нам осознать и уникальность другого человека. Так мы можем познать другого, а познание дает нам способность любить.

 

Трудности, возникающие в процессе развития сознания, нельзя просто отмести в сторону, разделив человечество на тех, кто развивается по восходящей, потому что преследует «чистые», неэгоистические мотивы (к этой категории каждый, естественно, причисляет себя), и всех остальных, тех, кто придает чрезмерное значение «интеллекту» и из-за этого развивается по нисходящей, как утверждает Тагер на стр. 235: «Те, кто работает и продвигается на восходящей, эволюционной дуге отличаются от тех, кто на дуге нисходящей, своими задачами, мотивом и целью».

 

Именно эгоизм или, с положительной точки зрения, уважение, которое мы питаем к самим себе, должен удерживать нас от того, чтобы необдуманно выносить суждения о других и подтверждать достоверность наших суждений подтасованными фактами.

 

Незадолго до печати Аллен Тагер решил поменять название своей книги. Первоначальное название «Акцент и взгляд» показалось ему недостаточно провокационным. Мы активно отговаривали его от нового названия, «В будущее возьмут не всех», потому что мы оба, Евгений и я, считали, что нелогично называть книгу о художниках Санкт-Петербурга цитатой из москвича Ильи Кабакова, который не имеет никакого отношения к этим художникам. Кроме того, смысл цитаты остался для нас неясен. Кого именно возьмут в будущее? Идет ли речь о художниках, перечисленных на обложке? Или как раз их-то в будущее не возьмут? И почему пассивная форма? Кто именно берет с собой в будущее?

 

После того, как книга вышла в свет, смысл цитаты стал ясен. По версии Аллена Тагера, речь идет о тех, кто достигает следующей ступени развития. На данный момент среди известных ему художников он относит к ним только Наталью Батищеву и Валерия Черкасова. Потенциально же это все, кто остается в душе ребенком или психически болен и поэтому сохраняет детский взгляд на мир. На обложку достаточно было бы поместить только эти два имени и опустить остальные тринадцать, которые автор ничем не объясняет.

 

Нельзя упрекать Аллена Тагера в том, что он относится к искусству Батищевой и Черкасова по-особому и особо их ценит. Вопрос не в том, действительно ли работы этих художников превосходят творчество всех их современников или нет. Сам Тагер, по крайней мере, не подкрепляет это мнение никакими доводами. Тот факт, что все собеседники Тагера считают Батищеву и Черкасова настоящими художниками, еще ничего не доказывает. В крайнем случае это может послужить толчком к тому, чтобы изучить их работы более основательно, чем в данном издании. Вопрос о чистоте мотивов, которая приравнивается к детскому взгляду на мир, совершенно точно ни к чему не ведет. Мерилом для художника должны служить его картины, а не чистота его мотивов. Изучив произведения искусства, можно убедиться в их качестве: их художественной силе и глубине, новизне образов, богатстве форм, своеобразии изображения и прочих эстетических критериях воздействия на восприятие. Подобное исследование обязательно приведет разных зрителей к разным выводам.

 

Приравнивание творческой интуиции к чистоте и неэгоистичности мотивов, которой якобы обладают дети и сумасшедшие, может только удивлять. Кто может быть эгоистичнее детей и сумасшедших? Их взгляд охватывает лишь границы собственной жизни, в которые они втискивают всех остальных. Великие же художники проникнуты сознанием содержания всего мира, которое они способны передать. Они творят потому, что не теряются в этом мире, а сохраняют свое я. Я не утверждаю, что источником великого искусства является интеллект, а говорю, что оно создается сознательно. Моцарт, который упоминается в книге дважды, творил с виртуозностью. То же касается и да Винчи, Филонова и других художников, творчество которых Тагер обсуждает в теоретической части книги. Интуиции без сознания для искусства так же недостаточно, как сознания без интуиции. На стр. 79 Аллен Тагер цитирует слова Юрия Красева: «дети – это потенциальное все». Но здесь речь идет именно о потенциале, а не о реализации. Дети сталкиваются с ошибками и ложью только тогда, когда развивается их сознание, до этого же они действуют в невинном эгоизме. Но человек не может самовольно решить всю жизнь провести в детской невинности. Если мы выросли, но хотим продолжать вести себя как дети, значит мы упустили свое осознанное развитие и не можем отдавать себе отчета в том, что делаем, ни в искусстве, ни в жизни. Или, цитируя слова Евгения Козлова, которые в книге подверглись цензуре:

 

«Делать – это одно, а знать, что делаешь, - другое.»

 

Преодоление эгоизма может быть желательно по многим причинам. Между тем нельзя отрицать, что эгоизм – неотъемлемая часть человеческого развития, как в положительном, так и в отрицательном смысле. А от детской непосредственности до инфантилизма во взрослых один шаг. Считать, что ты преодолел эгоизм, отрицая его в себе, это идеология, и такой инфантильной идеологии в XX веке было в избытке.

 

Если бы детская наивность была единственным, чего добилось ленинградское искусство восьмидесятых, то радикальность Новых художников действительно не зашла бы далеко. В таком случае Евгению Козлову пришлось бы заявить о том, что он больше не принадлежит к этой группе.

 

Ханнелоре Фобо, 2 декабря 2010 г.

 Перевод Татьяны Зюликовой

 наверх