Ст. Петербург, Фонтанка 145 мастерская Евгения Козлова «Русскоее Полее» (1989 - 1991) на четвертом этаже.  photo: Hannelore Fobo, 1990

Ханнелоре Фобо: Если в России считается, что 9 Мая – день Победы, то я считаю, что это день заключения мира. Потому что 9 мая мы с Евгением и познакомились, и можно сказать, что тут Германия и Россия встретились абсолютно по-другому. То есть, хотя это может звучать несколько пафосно, личность одной страны встретилась с личностью другой страны не для того, чтобы бороться, показать себя главной, а для того, чтобы понять самое фундаментальное и самое ценное в духовной стихии другого народа - то, чего не хватает в собственном мироощущении.

Дополнение рождается из различия, и различие ведет к конфликту, но конфликт может быть продуктивным, если мы понимаем, что каждый народ, как и каждый человек, имеет свои специфические задачи в мире. Я не говорю, что Евгений типичный русский или что я типичная немка, если имеется в виду типичность как статистический срез. То, что нас притягивает, это не типичность, которая выражается в известных клише, а глубина мировоззрения, проявляющаяся у Русского народа в большом потенциале ощущения духовного мира - именно поэтому русские мыслители способны были связывать философию и религию. А в Германии, точнее, у отдельных немцев, существует понимание этого духовного мира и необходимость и желание его объяснить для себя и для других. Потому что духовный мир - мир творения - питает человека не менее, чем мир материальный, и без творения человек умирает от духовного голода. Я себе поставила очень важную и интересную задачу - понять, каким образом происходит творческий процесс. Благодаря тому, что Евгений и я вместе уже двадцать лет, я постепенно приближаюсь к ответу на этот вопрос.

А познакомилась я с Евгением в Ленинграде в 1990 году в его ателье «Русскоее Полее» на Фонтанке 145. Это была его мастерская с 1989 по 1991 год, располагавшаяся в доме дореволюционной постройки. Песня «Русское поле», как мы знаем, посвящена русской земле и душе. Евгений искал красивое и умное название для своего ателье, и в варианте «РусскоЕ-Е ПолЕ-Е» оно приобретает явно новый характер. «Е-Е», художественный псевдоним Евгения 80-х годов, т.е. «Yeah - Yeah», связан с новым представлением и дает свежий, счастливый, оптимистический и глубокий импульс. Но есть другой замечательный факт - сумма букв в названии «Русскоее Полее». Она равна числу 13, а «Евгений Козлов» также состоит из 13 букв, как и «Ханнелоре Фобо». Тринадцать – любопытное число, можно было бы еще расширить эту магическую игру и перечислить много имен и мест, связанных с Евгением, на число 13 – например «Советский Союз» или «Новый Петергоф», где Евгений жил до переезда на Фонтанку, - но я сделаю это в другой раз. Потому что он еще не полностью успел исследовать эту загадочную и интересную тему. Она продолжается, последний цикл графики называется «Судьба красоты». Значит, факт известен, а смысл его – нет.

«Русскоее Полее», вход в спальню photo: Evgenij Kozlov, 1989

В 1990 году у меня было первое длительное и самостоятельное путешествие по Советскому Союзу, целью которого было встретиться с художниками и их искусством. И могу сказать, что как только я вошла в мастерскую Евгения, то сразу поняла, что вижу искусство в подлинном смысле этого слова. Мне сразу открылись двери в иной, духовный мир. В мир творческих сил.

Аллен Тагер: А кто тебя привел в мастерскую Евгения?

Xaннелоре Фобо: В то время в Ленинграде проходила выставка известного австрийского художника-акциониста, музыканта и режиссера Вольфганга Флатца, участвовавшего в разных Dokumenta. За несколько дней до моего приезда он провел совместную акцию с Евгением, которую снимало немецкое телевидение ЦДФ для репортажа о выставке. Сама акция состоялась в ателье «Русскоее Полее», и поэтому у Евгения осталась целая серия фотографий с продолжением акции в виде «боди-арта» с голым Вольфгангом Флатцом, лежащим перед ним на полу и предъявляющим свое тело как произведение искусства. О хорошем настроении во время художественных встреч свидетельствуют снимки с открытия выставки, где видны длинные ряды бутылок шампанского. Я посетила эту выставку, и там со мной познакомился Ринад Ахметчин, который тогда являлся менеджером Евгения. Он и привез меня в «Русскоее Полее».

Вольфганг Флатц, Евгений Козлов в мастерской Е. Козлова «Русскоее Полее», Фонтанка 145, 1990

Аллен Тагер: Какое впечатление произвел на тебя Евгений?

Ханнелоре Фобо: Это нельзя отделить от впечатления, которое я получила от его картин. Евгений и его творчество для меня одно целое. Как произведения, так и он сам отличался по внутреннему состоянию от других. Совершенно неожиданно для себя, я ощутила эту встречу, как знакомство с аристократом. Мне даже сложно это объяснить конкретным поведением Евгения – его вниманием к людям или сосредоточенностью к тому, к чему он обращался. Те яркие вибрации, которые я сразу ощутила в его картинах, по-видимому, требовали, чтобы автор мог управлять своей внутренней энергией. На первом месте для него стояло, как и сегодня, искусство, а не развлечение искусством, повсеместно существующее в этом мире. Поэтому, несмотря на обилие гостей у него в мастерской и тусовщиков на Фонтанке, у него были определенные часы творчества, когда он никого не принимал. Обычно на двери висела бумажка, где было написано, что звонить и приходить можно только после двенадцати. Ночи, разумеется. Для меня он делал исключение.

Ведь к нему приходили не только художники из его круга, как Олег Котельников, Иван Сотников, Инал Савченков, Владислав Мамышев, Тимур Новиков, «Новые композиторы» Игорь Веричев и Валерий Алахов, Сергей Зайцев, Александр Николаев и его личные друзья Андрей Фитенко и Виктор Лабутов, но был и поток западных галеристов, кураторов и представителей телекомпаний. Недавно посмотрела снова два репортажа 1990 года немецкого телевидения для программы «Aspekte», посвященные художественной сцене Ленинграда. В первом показана выше упомянутая акция с Флатцом, а во втором представлены картины в в мастерской Евгения.

Правда, у западных представителей СМИ всегда явно выражался интерес к советской символике, так как в искусстве знаковый язык политики объясняется легче, и, с точки зрения маркетинга, это выгодно. Поэтому журналисты уделили особое внимание его портрету Ленина «с красными глазами», хотя для Евгения разработка этой символики ограничилась очень коротким периодом творчества - 1990 годом. Он тогда решил поставить точку над и, определив суть этой исторической личности, чтобы больше о ней не думать. Среди  работ этого периода есть и магические портреты В.И. Ленина: диптих «Ленин в Ленинграде» и «Ленин в Нью-Йорке». Интересно было бы сравнить их с «Лениным» Энди Уорхола. Но если мы рассматриваем это время только через фильтр западной прессы, нам передается, по-моему, искаженное представление. Для Евгения, как и для других ленинградских художников, не политика была главным, а ощущение свободы в творчестве. Время было совершенно уникальным - чудесным промежутком, когда уже не работали старые ограничения советского периода и еще не действовали новые ограничения капиталистического. Ощущение реальной возможности действия в любом направлении потом могло оказаться иллюзией, но тем не менее такое ощущение существовало.

Владислав Мамышев в роли Мэрилин Монро в «Русском Полее», мастерской Евгения Козлова, слева картина Е. Козлова «Сила и Энергия Мучжин», 1991. Сцена из видео-клипа Андриуса Венцловы «Смерть Монро», 1991

К слову о коллекции «2 х 3м». На мой взгляд, даже более значимо, что Евгений стремился дать художникам возможность найти новые формы выражения в искусстве благодаря формату произведений коллекции «2 х 3м». Обладая большим пространством «Русского Поля», он однажды пригласил Олега Котельникова нарисовать картину на холсте форматом 2 х 3м, разложенном на полу. Сначала Олег не собирался использовать всю поверхность холста и ограничился только нижней половиной, которую разделил на три четкие, неравно обозначенные светлыми тонами части, и поставил на них различные символы: птиц, апельсин, квадрат, точку. Через несколько дней он нанес на верхнюю половину холста черным контуром рисунок ребенка в память о Ките Харинге, умершем незадолго до того, и назвал картину «Натюрморт при т. +90°». Общий эффект получился графический, ясный и сконцентрированный, медитативный. Кажется, на тот момент эта картина была (и, возможно, остается до сих пор) самой большой работой Олега. Евгений, который к тому времени уже нарисовал шесть картин такого формата для цикла «Новая классика», знал, что большой размер холста приводит художника к особенным результатам. Благодаря формату открываются большие возможности для творчества, для построения композиции, которые отсутствуют на малоформатных произведениях, тогда привычных. Крупноформатные работы создавались разве что на совместных хэппенингах и прочих подобных мероприятиях.

Евгений Козлов на фоне выставки «2 х 3м» на Дворцовом Мосту, ночью 22-23 июля 1990 photo: Hannelore Fobo, 1990 Евгений Козлов и Тимур Новиков с картиной Т. Новикова из коллекции «2 х 3м». «Русское Полее 2», Берлин, 1996 photo: Hannelore Fobo, 1996

Выставкa «2 х 3м» на Дворцовом Мосту, ночью 22-23 июля 1990 Слева направо: Александр Николаев, Дмитрий Егоров, Владислав Мамышев, Елена Богданова, Евгений Козлов, Тимур Новиков, неизвестный, Иван Мовсесян, Андрей Медведев photo: Hannelore Fobo, 1990 В центре, слева направо: Стас Липкин, Игорь Борисов, Денис Егельский, Алексей Хаас, Тимур Новиков, Дмитрий Егоров, Елена Богданова, Александр Николаев, Константин Митeнев (с камерой) photo: Hannelore Fobo, 1990

Так «Натюрморт при т. +90°» оказался началом самой необычной коллекции современного Русского искусства – коллекции Евгения Козлова «2 x 3м». По его словам, он очень хотел, чтобы именно большие картины были нарисованы самыми талантливыми художниками Ст. Петербурга, поэтому и стал их приглашать, снабжая холстами и красками. С самого начала Евгений думал о масштабе этого проекта. Когда я с ним познакомилась, в коллекцию, кроме картины Олега Котельникова, уже входили две работы Ивана Сотникова: «Рождественская улыбка» и «Улыбка Моны Лизы». В течение нескольких недель она пополнилась работами Владислава Мамышева, Владислава Гуцевича, Елены Богдановой («НИКА»), Вячеслава Могилевского. И тогда был организован ее первый показ - знаменитая выставка на Дворцовом мосту ночью 22-23 июля 1990 года. Иван Мовсесян разработал план для показа картин в виде огромного табло и в своей мастерской на Фонтанке прибил гвоздями картины в определенной последовательности, затем художники завернули картины в три отдельных толстых рулона, чтобы потом успеть быстро привязать их на перила моста, так как времени для развески было очень мало: милиция остановила движение машин буквально за несколько минут до открытия моста.

Всю акцию, от начала до конца, снимал на видеокамеру Юрис Лесник. Другие художники тоже привезли свои картины, ведь места на поверхности моста было много, но основной частью экспозиции являлись картины из коллекции «2 х 3 м», а также цикл Евгения «Новая классика». Впоследствии идея коллекции несколько расширилась, и в ней стали участвовать не только русские художники. Я, между прочим, тоже внесла свой вклад, но моя картина не успела высохнуть к выставке на Дворцовом мосту, а выставлялась годом позже, в 1991 году, вместе с остальными из коллекции на большой выставке петербургской культуры и искусства «Les Allumées» в Нанте. В этой же связи показывались и мои фотографии выставки на Дворцовом мосту 1990 года и фотоколлекция «Гости в Русском Полее». Выставка называлась «ART-IN-GRAD».

Когда в 1994 году мы открыли в Берлине «Русскоее Полее 2» в старом здании фабрики в центре города, коллекция «2 x 3м» продолжала расти. На четвертой выставке коллекции, в декабре 1995 года, были представлены 23 работы. Выставка происходила в большом зале «Русского Поля», и для открытия мы пригласили на бесплатные рейсы Авиакомпании «Бритиш Эйрвейс» художников и журналистов из Ст. Петербурга и Москвы: был Олег Котельников, прилетели Виктор Кузнецов и Олег Малсов, которые рисовали свою работу «2 х 3м» прямо на месте, были из Москвы Игорь Шулинский из журнала «Птюч» и Сергей Шутов, были разные кураторы и искусствоведы – фильм снимала Иветта Померанцева.

Выставка коллекции Евгения Козлова «2 х 3м» во время фестиваля «Les Allumées» в Нанте, Франция, 1991 слева: Иван Сотников, «Рождественская улыбка» справа: Олег Котельников, «Натюрморт при т. +90°» photo: Hannelore Fobo, 1991 Коллекция Евгения Козлова «2 х 3м» Олег Кулик «Political Animal No 1», 1996

Виктор Кузнецов (слева) и Олег Маслов (справа) со своей картиной из коллекции «2 х 3м», в «Русском Полее 2», Берлин, 1995 photo: Hannelore Fobo, 1995 Коллекция Евгения Козлова «2 х 3м» Владислав Мамышев «Отравилась? Нет, затравили!», 1990, в «Русском Полее», мастерской Е. Козлова photo: Hannelore Fobo, 1990

На данный момент коллекция «2 х 3м» насчитывает 50 работ. В ней представлены практически все главные течения петербургского искусства 80-х и 90-х годов. Перечислю: Баби Бадалов, Елена Богданова (НИКА), Виктория Буйвид, Ирина Васильева, Николай Вейнерт, Андрюс Венцлова, Владислав Гуцевич, Сергей Еньков, Олег Зайка, Владислав Зайцев, Борис Казаков, Стас Клевак, Анастасия Кожухова/Тимур Новиков/Владимир Видеманн (совместная работа), Олег Котельников, Боб Кошелохов, Андрей Кузнецов, Виктор Кузнецов и Олег Маслов, Владимир Кустов, Кирилл Миллер, Константин Митенев, Иван Мовсесян, Вячеслав Могилевский (две работы), Валерий Морозов, Тимур Новиков, Вадим Овчинников, Герман Павлов, Наталия Першина-Якиманская (Глюкля), Франц Родвальт, Андрей Рудьев, Игорь Рятов, Инал Савченков, Вадим Садовников, Игорь Смирнов, Сергей Соколов, Иван Сотников (две работы), Григорий Стрельников, Виктория Ухалова, Ольга Флоренская, Александр Флоренский, Андрей Хлобыстин, Владимир Шинкарев, Евгений Юфит. Есть также работа представителя московского концептуализма – Олега Кулика. Из работ художников, «не живущих в России», кроме моей картины, есть две картины художника из Азербайджана Автандила Леладзе, работы немецкого художника Вольфганга Луте и французского художника Винсента Лего.

К сожалению, есть в коллекции и печальные потери. В основном эти потери случились в то время, когда Евгений переезжал сюда, в Берлин, а коллекция временно хранилась в разных местах Ст. Петербурга. Среди них обе картины Владислава Мамышева, проданные тогда без ведома и согласия Евгения другим коллекционерам, но Владислав, по словам Евгения, молодец: пообещал 02. 04. 2010, что как только сможет, сразу же предоставит в коллекцию два новых своих произведения такого же формата. Об истории потерь можно рассказать много, ограничиваюсь перечислением: Алексей Хаас, Георгий Гурьянов, Владислав Мамышев, Белла Матвеева, Александр Николаев (Захар), Андрей Гамаюн, Виктор Тузов, Глеб Богомолов, Юлия Страус.

Мы хотим, чтобы эта коллекция современного русского искусства развивалась и дальше, особенно что касается художников из Ст. Петербурга (и Москвы). Коллекция основана на том принципе, что формат работ должен быть не менее 2 x 3 м, но они могут быть и больше. Пока самой крупноформатной является картина Боба Кошелохова «Три красавицы» высотой 3,20 и шириной 5,40 м, выполненная на синтетической ткани, применяемой для производства пожарного шланга. В идеале мы бы хотели, чтобы коллекция «2 x 3м» стала основой для музея современного русского искусства в Берлине или в Лондоне, Париже, или в Нью-Йорке … или в ином месте, способном финансировать этот проект.

дальше >> Русское Искусствo 1990, стр. 2

наверх